Принцип оборотня - Страница 28

Камни осыпались под ногами, и, сопротивляясь стаскивающей его вниз силе тяжести, человек цеплялся за землю пальцами, отчего фонарик в его руке прыгал и вздрагивал, описывая лучом судорожные дуги.

Человек оперся локтем о карниз и заглянул в пещеру.

– О-хо, – выдохнул он и закричал: – Эй, Боб, здесь какой-то чудной запах. В пещере кто-то был. Совсем недавно.

Мыслитель расширил поле, резко двинув его вперед. Оно обрушилось на человека, словно кулак боксера, выбило из-под него локоть, удерживающий его на карнизе, и швырнуло прочь. Перевернувшись и потеряв опору, человек издал крик – один вопль ужаса, выдавленный легкими. Затем его тело рухнуло на склон и покатилось. Мыслитель чувствовал, как оно катится, увлекая за собой камни, – они осыпались, стуча по скале, и сухие сучья трещали и хрустели. Затем стук и треск прекратились, а снизу донесся всплеск.

Люди бросились вниз по склону, размахивая фонариками и высвечивая из темноты кусты и блестящие стволы деревьев.

Раздались голоса:

– Боб, с Гарри что-то случилось!

– Точно, он кричал.

– Он полетел вниз, в ручей. Я слышал, как он плюхнулся.

Стараясь замедлить головокружительный спуск по откосу, люди пронеслись мимо пещеры. Пять фонарей уже бешено шарили внизу под горой, и несколько человек бродили по ручью.

– А что теперь? – спросил Охотник. – Слышал, что он там вопил? Пока они отвлеклись, но кто-нибудь обязательно вспомнит про пещеру. Несколько человек поднимутся обратно. И могут начать стрелять сюда.

– Я тоже так думаю, – согласился Оборотень. – Они попытаются разобраться. Тот тип, который упал…

– Упал! – фыркнул Мыслитель. – Я столкнул его.

– Ну хорошо. Тот тип, которого ты столкнул, успел их предупредить. Возможно, он учуял запах Охотника.

– Я не пахну, – обиделся Охотник.

– Ну, это уж слишком, – сказал Мыслитель. – У каждого из нас, я полагаю, тело обладает отличительным запахом. И твоя биологическая форма находилась здесь достаточно долго, чтобы ее запах пропитал пещеру.

– А может быть, это твой запах, – возразил Охотник. – Не надо забывать…

– Хватит, – оборвал их Оборотень. – Какая разница, кого из нас он учуял. Вопрос в том, что делать дальше. Мыслитель, ты смог бы превратиться во что нибудь тонкое и плоское, выбраться отсюда и вскарабкаться по склону?

– Сомневаюсь. На этой планете слишком холодно. Я быстро теряю энергию. Если я увеличу площадь моего тела, энергия будет тратиться еще быстрее.

– Эту проблему нам как-то надо решать, – сказал Охотник. – Поддерживать в теле необходимый запас энергии. Оборотню придется есть за нас. Усваивая пищу, которая имеется на этой планете, он будет снабжать нас энергией. А для этого ему надо будет оставаться в его обличье по крайней мере столько, сколько требуется для пищеварения. Некоторыми источниками энергии может воспользоваться Мыслитель. Что касается меня, похоже, здесь нет пригодной для меня пищи, и моя жизненная форма, видимо…

– Все это так, – перебил Оборотень. – Но об этом еще будет время поговорить. А пока давайте решим, что делать сейчас. Судя по всему, нам надо превращаться в Охотника. Меня они заметят. Белое тело сразу бросится в глаза. Ты готов, Охотник?

– Конечно, готов, – отозвался Охотник.

– Отлично. Выползай из пещеры и двигайся вверх по склону. Спокойно и тихо. Но как можно быстрей. Их отряд весь собрался внизу, и, если ты себя не выдашь, мы вряд ли натолкнемся на кого-либо из них.

– Вверх? – спросил Охотник. – А куда потом?

– Беги по любой из дорог, – ответил Оборотень, – пока мы не встретим телефон-автомат.

18

– Если ваша мысль верна, – сказал Чандлер Гортон, – мы должны немедленно разыскать Блейка.

– Почему вы думаете, что это Блейк? – спросил главврач. – Не Блейк же убежал из больницы. Если Даниэльс прав, то это инопланетное существо.

– Но там был и Блейк, – возразил Гортон. – Поначалу он мог принять облик инопланетного существа, но потом превратился в Блейка.

Сенатор Стоун, нахохлившись в большом кресле, зашипел на Гортона:

– Если вас интересует мое мнение, то это чушь.

– Разумеется, нас интересует, что вы думаете, – отвечал Гортон. – Но мне очень хочется, Соломон, чтобы ваше мышление хоть раз принесло немного пользы.

– Какая тут может быть польза? – вскричал Стоун. – Это какая-то детская инсценировка. И я еще в ней не разобрался, но знаю, что так оно и есть. Я готов держать пари, что за всем этим стоите вы, Чандлер. Вечно вы выкидываете трюки. Вот и подстроили все, чтобы что-то доказать! Я больше чем уверен в этом. Я сразу понял, что дело нечисто, еще когда вы позвали в свидетели этого шута Люкаса.

– Доктора Люкаса, с вашего разрешения, сенатор, – поправил Гортон.

– Ладно, пусть доктора Люкаса. Что ему об этом известно?

– Давайте выясним, – сказал Гортон. – Доктор Люкас, что вам об этом известно?

Люкас сухо улыбнулся:

– Относительно случившегося в этой больнице – ровным счетом ничего. А что касается высказанного доктором Даниэльсом мнения о происшедшем, я должен с ним согласиться.

– Но это лишь предположение, – подчеркнул Стоун. – Доктор Даниэльс все это придумал. Браво! У него богатое воображение, но это не значит, что все произошло так, как ему кажется.

– Я должен обратить ваше внимание на то, что Блейк был пациентом Даниэльса, – сказал главврач.

– И, следовательно, вы верите предположениям доктора.

– Не обязательно. Я не знаю, что и думать. Но если кто-то имеет право на мнение, так это доктор Даниэльс.

– Давайте-ка немного успокоимся, – предложил Гортон, – и посмотрим, что у нас есть. По-моему, на выдвинутое сенатором обвинение в инсценировке вряд ли стоит отвечать, однако думаю, что мы должны согласиться: сегодня вечером здесь произошло нечто в высшей степени необычное. Кроме того, я не сомневаюсь, что решение созвать нас всех вместе далось доктору Уинстону нелегко. Он говорит, что не может составить обоснованное мнение, однако доктор, должно быть, чувствовал, что причина для беспокойства есть.